Есть люди, без которых наша теперешняя, современная жизнь была бы не просто другой, а более бедной, что ли, лишенной части святынь. Мы незаслуженно забываем о них, вспомним хотя бы в дни памятных дат…
Его назвали Александром, в честь замечательного русского святого, отшельника, преподобного Александра Куштского, в день памяти которого в 1902 году родился будущий святитель. Малой родиной был Екатеринодар, после революции ставший Краснодаром. Принадлежал Александр к старинным кондовым кубанским казакам. Окончил местное духовное училище, но жизненный выбор по его окончании сделать не смог, вот и поступил и в Ставропольскую духовную семинарию, и в Кубанский политехнический институт.
Он решил стать священником с обетом безбрачия тогда, когда, казалось, дни Церкви Христовой в большевистской России сочтены. Вне Бога, он не видел радостей жизни. Внешне это был красивый человек: высокий, стройный, с прекрасными черными волосами и проникновенным взглядом темно-карих глаз. Став священником, отец Александр раз и навсегда установил для себя приличествующий внешний облик: он никогда не стригся и не брился, но выглядел всегда аккуратным. Обязательным считал постоянное ношение священнических одежд и сапог. В принципе, так и должен выглядеть священник, только сегодня не все утруждают себя соблюдением таких правил. Удивительно, но свои привычки отец Александр не менял – ни в тюрьме, ни в лагере, ни на фронте. Внешнее очень часто становится отражением внутреннего.
Отец Александр не смог получить высшего духовного образования, возможно, поэтому его проповедь была более свободной и живой. Получив назначение на глухой приход в Перми, поначалу он совершал богослужения в абсолютно пустом храме, причем не только служил, но и проповедь говорил. Церковный сторож рассказал соседям о странном, на его взгляд, молодом священнике, те пришли посмотреть из любопытства, да так и остались. Вскоре практически все население города собиралось в храме, чтобы помолиться и послушать отца Александра. ОГПУ буквально сходило с ума – не действовали никакие «профилактические беседы», запреты и угрозы. Тогда священника обвинили в… гипнозе народа. Виной стал проницательный взгляд больших черных глаз молодого батюшки. Так у отца Александра появилась привычка, сохранившаяся до конца жизни, – говорить проповедь с закрытыми глазами, чтобы никто из прихожан не думал, что его гипнотизируют.
Неудивительно, что в 1933 году отца Александра арестовали и осудили по статье 58-10 УК РСФСР к пяти годам лагерей. Отбывал он «наказание» в Ухтинскско-Печорском исправительно-трудовом лагере (УПЛ). Как уже говорилось выше, будущему владыке, несомненно по милости Божией, удалось сохранить и одеяние священника, и длинные волосы, и бороду. И осужденные уважали – называли «батей», и лагерное начальство побаивалось, в том числе и из-за столь неожиданного авторитета. Потому мстило. Так, как-то летом его одного отправили на отдаленную заимку и … «забыли» почти до зимы. Наверное, лагерное начальство надеялось, что ненавистный священник уже отправился к своему Богу, но у Него были совсем другие планы относительно Своего верного служителя. Вот и нашли конвоиры отца Александра только лишь немного замерзшим и похудевшим.
Великая Отечественная война застала его уже на свободе, в Пензе. Призвали в стройбат. И здесь непостижимым образом отец Александр сохранил и подрясник, и бороду, и привычную прическу. Остались свидетельства особой любви солдат к своему «бате» (так назвали священника и здесь). В самые тяжелые минуты самых страшных бомбардировок они собирались вокруг него – и все оставались живы. Как и многие другие, в начале войны, его подразделение попало в окружение. Выходили из него обозом, первым шел отец Александр для особого ободрения личного состава. И только дойдя до ближайшего за линией фронта населенного пункта, буквально свалился с тяжелым двухсторонним воспалением легких. Был комиссован. Но помощь фронту оказывал. Его приходы в городе Кимры, а затем в селе Николо-Ям в самом сердце русской глубинки, в Калининской области, отправляли на фронт целые обозы, а ведь и им самим было нелегко и голодно. За свое подвижничество отец Александр был удостоен наград «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» и «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», а также личной благодарности от Сталина как Верховного Главнокомандующего.
Страшная война заканчивалась, а разруха оставалась – причем были в развалинах не только здания, но и души людей. Пришло время для другого служения, именно того, для которого и сохранил Господь своего священника. 19 мая 1944 года протоиерей Александр Петин становится монахом Никоном – в честь сподвижника и последователя преподобного Сергия Радонежского, а на следующий день, 20 мая, в зале заседаний Священного Синода состоялось наречение иеромонаха Никона (Петина) во епископа Ворошиловградского. 21 мая состоялась хиротония в Спасо-Преображенском храме Москвы. С 1945 года владыка Никон – епископ Ворошиловградский и Донецкий. Отъезд своего священника жители села Николо-Ям восприняли как личную трагедию, но смирились и утешились, но не забыли.
Находясь на благословенной земле Донбасса, епископ Никон проявил свои незаурядные качества церковного администратора, просветителя народа, восстановителя разрушенных и поруганных святынь.
Время было непростое, священников было мало, архиереев еще меньше. Ворота лагерей и тюрем распахнулись, выпуская и священнослужителей. Но духовенства все же не хватало для восстановления православной русской души. Вот и владыка Никон в 1948 году назначается еще и епископом Херсонским и Одесским, в 1951 году – архиепископом. Как у него получалось управлять двумя столь обширными епархиями, просто непостижимо! И не просто управлять: то, что сделал владыка Никон для Одессы, до сих пор вспоминают с особой благодарностью. По его благословению был обновлен и получил статус кафедрального Свято-Успенский собор, отремонтированы многие городские храмы, восстановлен Свято-Архангело-Михайловский женский монастырь, в Свято-Успенском мужском монастыре возведена резиденция Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия I (Симанского). Именно эта «дача», как называл ее Святейший Патриарх, сохранила впоследствии и монастырь, и Одесскую семинарию, т.к. Святейший проводил здесь каждое лето и принимал самые различные многочисленные делегации, проводил конференции… Все это служило иллюстрацией свободы совести в Советском Союзе и в дальнейшем. Кроме того, именно при владыке Никоне восстановили Балтский Свято-Феодосиевский мужской монастырь, значительно благоустроили Одесскую духовную семинарию. При этом архиепископ Никон неустанно совершал все богослужения, произносил такие проповеди, что прихожане записывали их на листках бумаги. Впоследствии эти записи собрал племянник владыки, протоиерей Александр Кравченко, отредактировал и составил из них два машинописных тома. Эти, без преувеличения, жемчужины духовного слова все еще ожидают официальной публикации. Зато есть небольшая книжица афоризмов, собранных и изданных племянником и духовным сыном. А вдовой приснопамятного протоиерея Александра Натальей Петровной Кравченко издан прекрасный сборник акафистов, составленных архиепископом Никоном.
Наверное, и православные жители Донецкого региона могут рассказать о владыке не меньше, чем одесситы. Он перемещался из одной епархии в другую на автомобиле. И случилась авария. Говорят даже, что это было покушение на одного из самых ярких архиереев Русской Православной Церкви. Возможным последствием этой дорожной автокатастрофы стала страшная болезнь – рак крови. Причем в острой форме.
Силы неутомимого владыки угасали день за днем. Неизменно у постели друга находился легендарный врач академик В. П. Филатов, оставивший трогательные воспоминания о последних месяцах и днях жизни архиепископа Никона. Как всегда, он держался мужественно, неустанно призывал помощь Божию и ежедневно молился перед чудотворной иконой Пресвятой Богородицы «Касперовская», которую специально привозили из Свято-Успенского кафедрального собора.
Однако все же наступил день 16 апреля 1956 года, когда архиепископ Никон отошел ко Господу. Таких похорон Одесса не видела. Приехали буквально рыдающие представители Донбасса и селяне из Николо-Ям. Тело владыки на руках несли через весь город – с Французского (тогда Пролетарского) бульвара, где при храме святых мучеников Адриана и Натальи находились архиерейские покои, до Свято-Успенского кафедрального собора, что на улице Преображенской (тогда Советской Армии). Транспорт остановился, улицы были буквально запружены плачущим народом, в гуще которого сновали конные милиционеры.
В стене нижнего храма Свято-Успенского собора покоится прах архиепископа Никона, а дух его, мы уверены, предстоит пред Престолом Божиим и молится о всех нас. Еженедельно по вторникам у мраморного надгробия служат панихиды, а в день памяти владыки – с особым чувством.
Будем помнить его именно таким, каким описал его один из современников: на амвон буквально взлетел высокий статный молодой архиерей, мантия его развевалась, как крылья птицы, длинные черные с проседью волосы ниспадали на плечи, огромные черные глаза за стеклами пенсне горели огнем Божественной любви. Вот он по привычке закрывает глаза и говорит:
«Однажды пришел к духовному отцу один какой-то человек и спрашивает: "Скажи мне, есть ли растение, которое давало бы лекарство для души?” Отец духовный ответил сразу. "Да есть. Возьми сначала корень послушания, потом возьми ты веточку терпения, цветок чистоты, плод добрых дел, сотри все это ты в сосуде смирения, потом все это опусти в котел надежды, святого упования, потом налей немного воздыханий, прибавь немного слезных капель и обложи все это дровами трудолюбия, покрой котел покровом милосердия и зажги огонь Божественной любви. Потом, когда состав разварится, возьми и остуди сначала братолюбием, прими все это ложечкой святого покаяния, и если примешь с чистой верой и в помощь ты возьмешь еще и пост, воздержание, то совершенно будешь ты здоров и исцелишься от терзающей тебя болезни сердца».
Ольга Кравец,
«Вспоминая архиепископа Никона (Петина)»,
Одна Родина
«Горящий светильник»
Прошло более сорока лет, как ушел в жизнь вечную архиепископ Одесский и Херсонский Никон.
Владыка умер в 1956 году, 16 апреля. Начинался разгул ярого атеизма с массовым закрытием храмов, преследованием инакомыслящих, к которым автоматически причислялись верующие: ведь до полной победы коммунизма оставалось, по словам партийного лидера, немного лет, закрывались семинарии, на церковь ополчилась, по указке сверху, вся богоборствующая рать во главе с административно-правительственным и карательным аппаратом.
Архиепископ Никон, много перенесший и переживший, скончался, по промыслу Божию, ранее новой советской варфоломеевской ночи, длившейся тысячами дней и ночей, и не увидел, как вновь разрушались воссозданные его архипастырскими трудами храмы, монастыри, закрывались духовные учебные заведения.
Архиепископ Никон, в миру Александр Порфирьевич Петин, родился 1 июня 1902 года в Екатеринограде (затем Краснодаре) в религиозной семье. Первым учеником окончил духовное училище и поступил в Ставропольскую духовную семинарию, где учился блестяще, переходил из класса в класс первым. Получал специальную именную стипендию. Родители жили небогато и помогали весьма скудно.
В четвертом классе семинарии Шура Петин надел очки: развилась сильная близорукость. До конца своих дней владыка Никон не снимал очков. Любил пенсне.
Семинарию Александру Петину пришлось кончать в смутное время. Владыка вспоминал, что был год, когда из учащихся остался один: все разъехались или разбежались. Ему не представилась возможность выехать. Питался, чем Бог пошлет - и голубиными яйцами в том числе, благо гнезд было много на подоконниках и чердаке семинарского здания.
Семинария окончена, и Александр Порфирьевич становится псаломщиком в одной из церквей Екатеринодара. Так началось его служение Церкви.
Вернемся несколько назад. В записной книжке отца будущего архиепископа Никона записано: "1 июня 1902 года родился сын Александр III". Порфирий Александрович, сын курского протоиерея, до этого похоронил одного за другим первых двух Александров и, как ни отговаривали его не называть и третьего сына Александром, в честь деда, но настоял на своем.
Псаломщиком Александр Порфирьевич стал неспроста. У него был чудесный голос - в детстве нежнейший дискант, настолько чистый, что в духовном училище решено было приставить к Шуре Петину специального "дядьку", который бы строго следил за режимом обладателя необыкновенного голоса. Мальчика взяли в пансион, создав необходимые условия. Слух у Шуры оказался также идеальным. Многие екатеринодарцы ходили слушать хор духовного училища, где солировал маленький певец. В день праздника училища устроили концерт, на котором Шура пел серенаду. Были высокие приглашенные. Не описать восторг слушателей после исполнения маленького певца. Кто-то подхватил его со сцены в зал, поднялись руки, в зале восторженно кричали, подбрасывая испуганного мальчика. Каждому хотелось подержать его на руках.
В семинарии Шура пел тенором. Пришлось быть псаломщиком и петь всеми голосами. Умение петь, руководить пением навсегда осталось с ним, как и чувство ритма. Служение отца Александра, затем епископа Никона будет полностью гармоничным - в движениях, словах, возгласах. Тон и ритм никогда не диссонировали. И еще, что очень важно: он очень любил молитву. В детстве подолгу стоял перед иконами, хотя его не заставляли молиться. Юношей молился, глядя в небо, в саду, в поле, в лесу. Жажда молитвы и умиротворение после нее помогли отцу Александру выдюжить на каторге, не сломаться в тяжелейших жизненных испытаниях и искушениях, восстать из смертного состояния после фронтовых дорог. Одухотворено было его лицо после молитв. Необыкновенным светом светились глаза - мягкие и лучезарные. Казалось, они только что видели чудный свет, отражение которого несли людям.
Работать над собой он начал рано. Много читал, умело отбирая то, что нужно для своего формирования. Он не отказывался от чтения художественной литературы. Читал и хорошо знал классиков и русских, и иностранных, но всегда предпочитал богословскую и философскую литературу. Настольной книгой всегда была Библия. С ней, по возможности, не расставался. Каждый день прочитывал дневное Евангелие. Не просто читал Библию, а изучал отдельные места, выучивая их наизусть. Это помогло при произнесении проповедей.
Каждое утро, с четырнадцати лет прочитывал, наугад раскрывая одну главу из Ветхого Завета, другую из Нового. Всегда читал громко. Просил и домашних слушать читаемое.
К сожалению, Александру Петину не пришлось учиться в академии, куда он был направлен как стипендиат. Шел 1919 год, и этим все сказано. Псаломщиком поступил на юридический факультет и одновременно на историческое отделение университета (туда перевели таковой из Санкт-Петербурга). После реорганизации университет был расформирован, вместо него возникли институты, и Александр учился в политехническом на административно-хозяйственном отделении. На историческом же отделении продолжал учиться в педагогическом институте. Отец его к этому времени погиб, и нужно было заботиться о добывании средств к существованию. Александр становится ученым секретарем научной библиотеки как человек, знающий латинский, греческий и древнееврейский языки. Работа ему очень нравилась, как и общество. Это были лучшие профессора того времени, замечательные люди. Молодого ученого секретаря полюбили за мягкий, добрый и общительный нрав и умение работать. Полюбили профессора и студенты, а сам он всегда любил людей и чувство это постоянно в себе утверждал, считая, что только добром и любовью можно жить и направлять свое бытие. Никогда не отказывал просящему и даже искал тех, кто нуждался в нем. Известно много случаев, характеризующих его желание претворять в жизнь идеалы. Они были ежедневны в течение всей жизни, так как он считал необходимым минимумом сделать не менее трех - четырех добрых дел в день. Происходили удивительные случаи, и многие из них составили бы интересный сюжет для целых повестей. Для своих добрых дел он мог располагать только собственными силами и средствами. Александр так и старался делать, но иногда приходилось, чтобы не отказать, вступать в соприкосновение с чужими интересами. Так он отдал однажды все свое белье. Его мать, узнав об этом, поругала сына. Она была доброй, но находила, что и добро нужно делать разумно. Владыка сам говорил потом об этом случае так: "Пришел бедный человек, а у меня не было денег, чтобы дать ему. Пока он рассказывал, я заметил, что на нем нет белья, а у меня полный ящик в комоде. Я и побежал в дом, связал в узел содержимое ящика и отдал просившему". Когда Александра спросили, как же он не подумал, что у самого ничего не осталось, он сказал: "Я действительно об этом не подумал...". Так он помог матери, приехавшей в Екатеринодар к сыну, лежащему в госпитале. У ворот мать узнала о смерти единственного сына, не дождавшегося ночи до ее приезда. Горе сразило несчастную, и она в полубеспамятстве присела на скамье на бульваре и не заметила, как какой-то злой человек вынул ее деньги, взял и узелок, в котором находились гостинцы для сына. Был вечер. В чужом городе никого, кто мог бы приютить несчастную, да и горе таково, что ничего не хотелось, только пойти за сыном, и пошла... Подойдя к собору, прислонилась к стене и свалилась. Никому не нужная во всем мире и сыночка не увидела в последний раз. Нет его. Здесь ее и нашел Александр Порфирьевич. Ему и рассказала свое несчастье. Только и сказал: "Подождите, родная, я сейчас" - и назад к институту, откуда выходил хорошо знакомый профессор: - "Нет ли у вас с собой пятисот рублей?" - "Откуда вы знаете, что у меня именно эта сумма в портфеле?" Ничего не объясняя, Александр воскликнул: - "Дайте ее мне, пожалуйста". Профессор отдал деньги студенту. "Спасибо, я скоро возвращу!". Александр помчался к собору, поднял старушку и, бережно поддерживая, медленно пошел с ней к дому, где жила библиотекарь института, добрый и отзывчивый человек. На следующий день старушка была отправлена домой.
Прошло несколько недель. Александр как-то запамятовал о своем долге профессору. Однажды он шел в институт. Нужно было пройти железнодорожный мост. Спускаясь, Александр увидел профессора и тут ясно вспомнил все: и как просил деньги, как обещал быстро отдать. "Что делать? Что сказать?" В этот миг увидел сверток на последней ступеньке моста. Наклонился, развернул - деньги. Сосчитал - пятьсот рублей. Спасен. Об этом Отец Александр рассказал спустя 20 лет. О всяких подобного рода случаях не рассказывал. Случалось, многое и становилось известным, когда было делом давно прошедшим. Но об этом случае можно прочитать в записях В.П. Филатова о владыке.
По окончании политехнического института Александр был оставлен при кафедре административного права. Не прошло и полгода, как он ушел из института, сказав близким, что считает свое теперешнее положение изменой давно намеченному образу жизни и своему идеалу. Ушел в церковь, где организовал народное пение. Во время спевок поучал народ, разъясняя людям то, что они поют. Говорил о Богослужении, необходимом поведении христианина в церкви. Дома читал приходящим Евангелие и разъяснял.
В 1927 году получили приглашение от знакомого архиерея приехать в Пензу. Несмотря на большую привязанность к родному дому, где было уютно, к милому небольшому саду с цветником в Дубинке, примыкавшей к бесконечным садам, среди которых находилась и Успенская церковь, где он служил, Александр уехал в Пензу. Через месяц был рукоположен в сан священника и стал настоятелем Казанской церкви в Пензе.
Как были огорчены прихожане. Успенского храма в Краснодаре, узнав, что совсем от них уехал Александр Порфирьевич. Много народа приходило узнать, действительно ли это так, и близким пришлось узнать от этих людей о добрых его делах. Одним он устроил жилье и материальное благополучие, других укрепил и морально, и материально. Не забывала его до конца дней своих одна женщина, историю которой, одну из многих, можно рассказать. Является как-то к родным отца Александра женщина.
- Правда ли, что уехал Александр Порфирьевич?
- Уехал.
- Да вы не знаете, что он за человек. Расскажу вам о себе. Мне скоро 50 лет. У меня муж и трое детей - двое взрослых, один грудной. Неожиданно узнаю, что на старости лет должна стать матерью. И взрослых детей, и людей стыдно. И бедность. Решила обратиться в больницу. Грех, но очень неловко. Прежде иду в церковь (прихожанка я Успенской церкви). После обедни решила все рассказать Александру Порфирьевичу, и неудобно с молодым человеком говорить про это, но очень он не от мира сего, да и умный, и молитвенник. Выслушал и говорит: "Знаете, а я у вас буду кумом". И вот маленький Архипик - крестник Александра Порфирьевича. После крестин Александр Порфирьевич дает деньги и говорит: "Это вам на коровку - крестника кормить надо". И муж ко мне переменился, и в церковь стал ходить, и дома все хорошо. А коровка хорошая - всех кормит.
После этого женщина ежегодно в день Ангела отца Александра, 22 июня, где бы он ни был, присылала посылку с белыми лилиями. Отец Александр очень любил цветы.
В Пензе Сретенская церковь, куда был назначен молодой священник, по сути, долгое время не действовала, хотя при ней содержался сторож, он же староста. Открыли церковную дверь - пахнуло сыростью и холодом (стояла глубокая осень).
Первая литургия. В храме ни одного молящегося. После Евангелия отец Александр вышел на проповедь. Услышав необычное в храме, вошел сторож. На амвоне проповедует батюшка. Огляделся кругом - никого. "Не может быть, для кого-то говорится проповедь". Обошел все закоулки и колонны. Постоял, послушал, покачал головой и вышел. Вечером и на следующий день в холодном пустом храме совершается всенощное бдение, литургия. Священник сам разжигает кадило, служит, поет и на проповедь выходит. Скоро на странности священника пришли посмотреть любознательные. Постепенно церковь наполнялась. К проповеди стали прислушиваться, к образу жизни приглядываться. Церковь отогрелась. Запел хор. Проникновенная проповедь слова Божия продолжалась. Каждая служба (а служил отец Александр утром и вечером) сопровождалась вдохновенным словом.
Пастырь узнавал, изучал паству. Народ полюбил пастыря. Церковь ежедневно наполнялась молящимися. Они все прибывали, так как весть о необыкновенном священнике разнеслась в городе и его окрестностях. Молитвенный подъем не остался без внимания злобствующих активистов союза безбожников и просто недоброжелателей, которые, желая опорочить священника, но не имея никаких оснований к этому, обратились к набирающему силы ГПУ, где объявили, что новый священник обладает даром гипноза и во время проповеди, глядя на молящихся широко открытыми черными глазами, подчиняет их своему влиянию. Может быть, в другой обстановке (отца Александра пригласили для этого в ГПУ) в более зрелые годы он не обратил бы внимания на эту нелепость, но юность более ранима, и отец Александр решил опровергнуть ложь, проповедуя с закрытыми глазами. Затем привык и всегда так говорил слово, хотя первопричина давно себя изжила.
Как он готовился к проповеди? Метод остался на всю жизнь, обстановка менялась. Его так называемые личные "архиерейские покои" на Французском бульваре в Одессе при церкви Адриана и Наталии состояли из двух небольших комнат. Поболее - была кабинетом, другая, совсем крохотная, - спальней и библиотекой. Владыка Никон еженощно вдыхал аромат книг. Может показаться странным сочетание спальни и библиотеки, но владыка иначе не мог. Хлопоты и дела кончались поздно. Все отправлялись на отдых. Владыка также уходил к себе, но свет в его окне мог погаснуть с утренней зарей. Архиепископ иной раз ехал на Богослужение в собор и сетовал, что проповедь раскрылась ему лишь под утро. Никто из молящихся не представлял, что произнесенное через два часа вдохновенное слово выстрадано ночным бдением, выпестовано сидением на полу. На небольшом столике и на кровати остались раскрытые книги, разрозненные бумажные листы. На них владыка делал наброски фраз, слов, обычно цветными карандашами. Они выражали суть проповеди, одному ему понятную канву. В храм владыка никогда этих листков не брал. Они так и остались после его смерти в некоторых книгах. В руках архиепископ Никон, когда выходил на амвон, держал Евангелие, читал текст, отдавал священную книгу иподиакону, произносил "Во имя Отца и Сына и Святого Духа", и, твердо опершись о жезл пальцами обеих рук, начинал проповедь. Слово проповедника лилось плавно, изящно просто. Гармония звуков безупречного мелодичного голоса подчеркивала и находила необходимую тональность фраз, построенных по всем канонам риторики. Выстраданная тема могла находить и свое импровизационное, вдохновенное продолжение. Но это не было завораживание, убаюкивание слушающих мелодией, ибо, кроме и этого, даже краткая проповедь архиерея передавала его страстность и увлеченность, красочность евангельского события. Слушающие становились непосредственными соучастниками евангельской истории, сопереживали далеким по времени, но близким по духу и сердцу христианина событиям.
Служение отца Александра в Пензе сопрягалось с трудностями. Путь священника не усыпан розами, тем более мало их было для "служителя культа" в нашем Отечестве в тридцатые годы. Все трудности и испытания переносились молодым священником поистине героически, со стойкостью необыкновенной. Всегда в духовной одежде - рясе, зимой - в черной, летом - в белой, с крестом на груди, он проходил, словно пролетал над землей, по улицам Пензы, когда шел с дарами к больному или на требу. Много было обидных реплик, но он не пропускал случая, чтобы не остановить обидчика и не поговорить с ним. Он обладал удивительной способностью действовать на людей, и часто враги становились друзьями.
В городе жил и практиковал известный профессор Державин Гамалиил Иванович, и он говорил, что куда легче лечить тех больных, у которых побывал отец Александр.
Служение в Пензе прервалось на пять лет каторгой на Воркуте. Это особый период в жизни отца Александра. И здесь он остался верен себе, и для отчаявшихся людей у него находились слова ободрения и утешения. Есть много свидетельств о жертвенном служении его людям и в невыносимых условиях каторги. Остался отрывок стихотворения, написанного батюшкой на Воркуте.
...В колючих терниях запутавшись,
в глуши стонала та овца в смятении и страхе.
Кругом стонала тьма, и буря рокотала
При ней открылся ров и пропасть без конца,
Но пастыря рука овцу свою искала.
Ее пришел спасти Он, жертвуя себя
И Он нашел ее, она едва дышала,
На руки взял ее, прижал к своей груди...
На этом стихотворение обрывается.
Когда батюшку освободили, он на лыжах в первый день свободы прошел, не дожидая оказии, более семидесяти километров. Сильный шторм и качка в трюме парохода, которым добирался отец Александр на Большую Землю, не уняли радостного подъема от предстоящих трудов на пастырской ниве.
22 июня 1937 года, в день своего Ангела, возвратился он в Пензу. В предместье повстречался человек, обративший участливое внимание на путника с котомкой за плечами и потрепанной одежде. Ничего не спрашивая, незнакомец подал путнику щедрую милостыню. И до этого батюшка был сострадателен, но этот жест оставил памятный след у владыки на всю жизнь.
Внешний вид отца Александра, а затем епископа Никона был классическим в понимании образа православного пастыря. Он всегда носил длинные волосы. Смоляными, затем побелевшими прядями они лежали на плечах. К лицу не прикасалась бритва. Усы скрывали небольшой чувственный рот с белоснежными зубами. Облик владыки, казалось, ожил, сойдя с полотен прославленных живописцев, изображавших мудрецов Эллады. Сугубо восточное было и в носе с горбинкой, а классически сложенное тело было всегда облачено в духовную одежду. Статского платья владыка никогда не имел: у него не было ни костюма, ни пальто. И в тридцатые, безбожно свирепые годы, отец Александр ходил по улицам в рясе с крестом. Ходил всегда быстро. В немногие дни пребывания вместе с дядей я, малыш-племянник, бежал за ним вприпрыжку и вел глубокомысленные разговоры о том, например, кто больше - Бог или Сталин. Время стояло такое.
Началась война 1941 года. Отца Александра мобилизовали и отправили в армию. Пришлось быть на передовых позициях. Шли впереди и отступали последними, выбираясь из окружения. Во время страшных моментов отец Александр находил слова ободрения для бойцов. Страждущих умел утешать. Говорили, что с ним и умирать не страшно. Пребывание владыки Никона на фронте, в действующей армии - целая эпопея. Жестокое заболевание после выхода из окружения. Комиссовали временно по болезни, а затем священников перестали брать в армию. Служил в селе Николо-Ям, бывшей Тверской губернии. Великолепный храм. Народ не ходил в церковь. Отпугнул священник, не пользующийся любовью. С приходом нового батюшки храм не вмещал желающих молиться. Много возов с продовольствием для госпиталей по призыву отца Александра было отправлено. Сколько эвакуированных, нищих кормилось, одевалось и жило под кровом прихожан Никольского храма села Николо-Ям.
Остались дневниковые крохи, пожелтевшие от времени разрозненные тетрадные листы. Вот, например, рукой батюшки написано 8 февраля 1943 года. "Давно не раскрывал я эту тетрадь. Давно не записывал своих мыслей, дел, слов и чувствований... В последние дни волнует меня результат моих сидений здесь. Народ не отверг меня, жаждет духовного, жаждет слова и служения. Я же в нерешительности. Что я такое? Да я - ничто. Однако, я живу за счет этого народа. Я обязан уже потому. Я - носитель великой идеи, служитель Его и я раб своих страстей, своей гордыне поклоняюсь". Так мог написать только человек, нелицемерно бичующий себя и оттого становящийся еще более значительным.
Еще запись: "Благодарю Тебя, Господи, за всю любовь Твою. Как я могу лучше прославить Тебя? Господи, только сохрани меня от скверны и нечистоты, избавь от нечистых помыслов, суесловия, неправды, лицемерия. Дай мне быть истинным священником Твоим. Укажи мне время, мой Господи, моя Радость, моя Сила, на Тебя уповаю". "21 марта. Снова в беспокойстве. Видно, душа моя делает злое, так как такой душе обещается "скорбь и теснота". Радость же и мир всякому, делающему доброе. Что делать. Господи? Не знаю. Выдержу ли новый шквал? Тогда зачеркни меня. Я уже вошел в глубину вод; "воды и волны Твои прошли надо мною".
Относительно духовных вечеров, декламации, духовных гимнов. Почему для духовной аристократии (духовных семинарий, академий и пр.) они нужны и полезны? А для народа - не надо? Нет, дайте и народу все прекрасное и Возвышенное. Пусть Церковь, вся страна будет высшей Христовой Академией".
Сколько борения в этом человеке, самоуничижения. Он ищет полного совершенства, очищения от всего того, что мы называем человеческими привычками.
Строки эти писались не для того, чтобы их когда-то нашли, прочитали, услышали. Это исповедь. Чудесно сохранились разрозненные листики, затерялись в набросках проповедей и найдены нежданно радостно. Было тогда отцу Александру сорок лет.
Вскоре в его жизни произошли существенные изменения. По завещанию патриарха Сергия, при Местоблюстителе Патриаршего престола митрополите Алексие (Симанском), вскоре ставшем патриархом, отец Александр постригается в монашество с именем преподобного Никона, ближайшего ученика светильника земли Российской преподобного Сергия. В 1944 году состоялась хиротония во епископы. Первая кафедра - Луганск, тогдашний Ворошиловград. Епископ Никон начал церковное устроение епархии. Все время служил. Шли к церкви пешком. Машин не было. Постепенно владыка подобрал соработников. Волны времени принесли на берега Луганки архимандрита Нафанаила, бывшего инспектора Ставропольской семинарии, где учился когда-то Шура Петин. Позднее появился в Ворошиловграде протоиерей Николай (Гаврилов), знакомый владыке по Воркуте. С фронтов приходили списанные по ранению бывшие псаломщики и просто люди, близкие к церкви. Владыка рукополагал их. Открывавшиеся приходы получали священников. Духовных школ не было. Епископ Никон устроил богословские курсы, где сам и читал лекции.
В городе построили новую церковь. Тогда это было выдающееся событие. Обычно открывались старые храмовые здания или устраивались молитвенные дома. В Луганске построили новый Никольский собор. Об этом случае неоднократно писала официальная церковная печать у нас в стране, а печать за рубежом указывала, как на пример строительства новых церквей.
В Епархию входил весь Донбасс. Приходы епископ старался посетить, служить и проповедовать. Прошло много лет с тех пор, как умер архиепископ Никон, но в Донбассе помнят его, и во многих шахтерских домах, как и домах горожан, есть его фотография и сберегается память.
Можно собрать духовный цветник изречений из проповедей епископа Никона только за один год. Широк диапазон проповеди. Она была понятна всем, но не упрощенностью или игрой на определенную аудиторию. Глубокие философские мысли преподносились доступно. Учитывалась слушающая среда, но заумных словечек Владыка избегал произносить. Не заменял ради цветастости русских слов иностранными, не старался говорить напыщенно. Это был не его стиль. В обыденной речи говорил просто, но не упрощая, понятно каждому, хотя мог блеснуть познанием превыспренней терминологии.
День начинался рано, утренняя молитва, обязательно с главой из Библии. Завтрак. Пост всегда соблюдался, мяса не ел никогда. Вино мог пригубить. Любил молоко.
После завтрака - прием. Часов для работы не было. Менялось обеденное время. На прием шли все. Однажды на прием явились матери молодогвардейцев из Краснодона, среди них - мать Сергея Тюленева. Много было и таких, кто хотел поживиться за счет церкви, попадались аферисты. Одни проявляли себя на первом приеме, других выявляла жизнь.
Донбасс - первая епархия в архиерейском служении владыки Никона. Епархия возрождалась из пепла сталинских довоенных репрессий и военных лет и вскоре, трудами архиерея, стала одной из лучших. Везде зазвонили колокола.
Одной из черт характера архиерея была лаконичность. Никогда не повторялся, схватывая все на лету, и в других эту черту любил. Четки и ясны были распоряжения. Даже в посланиях видно. Вот послание на Пасху:
Христос Воскресе!
Радостью забились сердца православных, светло на душе. Христос Воскресе! Веет вечной жизнью, иначе чувствуем себя все мы. Христос Воскресе! Солнце ликует, дышит земля, небо стало родным. Христос Воскресе! Воскреснем и мы! С радостью Пасхи приветствую вас, други мои!
Вот и все. А это послание ко всем пастырям и верным чадам большой епархии. Мы привыкли к официальному, пространному тексту посланий. Не бросаю в них каменья. Но здесь легкость, изящество, поэзия и догматика, гимн вечной жизни - и всего несколько строк. Еще послание от 1946 года:
Христос Воскресе!
Настал светлый радостный праздник. Возрадуемся в сей день, православные! Мы страшились ада. Теперь нечего его страшиться - он ныне разрушен. Мы трепещем смерти, теперь нечего ее трепетать, ее жало уничтожено. Мы желаем рая - отверсты райские двери. Войдите все в радость Господа и одними устами, одним ликующим сердцем воспоем: "Христос Воскресе из мертвых, смертию смерть поправ, и сущим во гробех живот даровав".
Послание на Рождество. Написано в Одессе:
Христос Рождается!
Светлая песнь вновь под сводами Святых храмов освятила сердца православных! Высоко поднялась радость души! Близок Христос! В яслях, с детства нам близких, Младенец лежит. Сколько счастья приносит нам этот праздник! С радостью братья, сестры, отцы! С Рождеством Христовым!
Любящий всех любовью Христовой архиепископ Никон.
Послание можно разбирать хрестоматийно. Сколько лирики: "светлая песнь - освятила сердца", "Высоко поднялась радость души".
Поэтическая натура ищет выхода. Ему тесно в громоздких построениях фраз, перенасыщенных выдержками из фундаментальных трудов даже исторически славных мужей.
Интересен и циркуляр благочинным, как свидетельство роста числа церквей при Владыке. Так и написано: "Непрерывный рост и укрепление православных общин делают возможным создавать в них условия, более удобные для церковной жизни".
Владыка Никон, гостеприимный и общительный, везде имел искренних и добрых друзей. К нему тянулись разные люди с противоречивыми характерами. Среди друзей была и сестра патриарха Алексия Анна Владимировна Погожева, затем принявшая постриг с именем Евфросинии. Интересный была человек. Совершенно непрактичная, получившая образование и воспитание в Смольном. Владела многими языками. Великолепно знала французский. В институте звали Аннет "маленькой француженкой". Она так и прошла свою жизнь с большим кокетливым бантом на голове и добрыми и красивыми, как у брата, хорошо раскрытыми на окружающий мир, глазами. После войны жила в Покровском монастыре в Киеве. Здесь о ней до сих пор тепло вспоминают. Анна Владимировна приехала по приглашению владыки в Ворошиловград. В то время он не блистал, и гостье показали город вечером. На автомашине возили по двум-трем центральным улицам - туда и обратно. Да простится этот легкий обман. Анна Владимировна осталась убеждена, что это прекрасный город, ярко освещенный, с асфальтированными улицами, с празднично одетыми, дефилирующими горожанами. В Киеве она нахваливала Донбасс, и неискушенные верили. Наступили годы, когда и этот край со своими городами изменился в лучшую сторону, но это произошло гораздо позднее приезда сестры покойного патриарха.
Портрет епископа Никона тех лет рисует живыми красками священник Константин Нечаев, нынешний митрополит Волоколамский Питирим, председатель издательского отдела Патриархата.
Бывая по делам службы в Москве, владыка там не задерживался. Всегда ожидали епархиальные дела. Но иногда понуждали обстоятельства или получал благословение патриарха на службу в храме. Момент служения епископа Никона в одном из замоскворецких храмов и запечатлел будущий митрополит. Он пишет: "Москва. Тихий, наполненный храм Замоскворечья. К вечерне ждут архиерея. Нового, незнакомого и, хотя епископское служение в этой церкви не редкость, ожиданье особенное... В свете свечей и лампад алтаря в фиолетовой мантии стоит епископ. Он молод и необычен. Густые ли волосы, смоляными прядями спадающие на лицо, теряясь в такой же бороде, вздох ли с устремленным на икону взглядом, неожиданный поворот головы - все в нем необычно для этого старинного самобытно-степенного храма и оттого непонятно.
Перед чудотворной иконой в общем пении акафиста в свете свечей и лампад как бы растворяется образ епископа. Он звучит необычно и ново, привлекает внимание молодой звучный голос архиерея. Он просит, умоляет, убеждает святого и опять взывает с неутомимой жаждой и силой. Так же стремительно он вышел на амвон и, чуть склонившись над посохом, говорил к народу. Трудно передать впечатление, оставленное службой и словом молодого епископа. Он был необычен во всем. Строгая старушка-алтарница поклонилась до земли ему и сказала: "Владыка, много прожила, а такого первый раз вижу. Благослови старуху!"
Эти строки написаны в первую годовщину со дня кончины архиепископа Никона.
Отнюдь не хочется написанное претворить в сборник, даже хороший, чужих мыслей и изречений, как и не хочу подать образ владыки Никона в розово-конфетной упаковке, сбиться на слащаво-слезливый тон; многие факты потому процеживаются через призму стороннего наблюдателя и бываешь потому зачастую скуп в строках, но, как из песни слова не выкинешь, не имею права опускать особо интересное. Вот письмо протоиерея Константина Ружицкого, бывшего управделами Киевского экзархата, многолетнего потом ректора Московской духовной академии. Он и скончался ее ректором.
Строки письма отца Константина: "Разве можно устами, хотя бы золотыми, или пером, хотя бы и искусным, поведать все, что хочет сказать, о чем поведать Вам мое сердце - мой добрый отец и архипастырь. Есть в жизни каждого человека моменты незабываемого, встречаются лица неповторяемые, сопутствуют люди - ангелоподобные! Когда 48 лет тому назад Вы телесно родились и были в настоящий день крещены с именем св. Александра - мне было уже 14 лет. Можно ли было подумать, что в лице этого мальца Александра я буду иметь и своего архипастыря и на старости лет лучшего человека - отца, которому я ничего особенного не сделал - он, сей, некогда далекий и совершенно неизвестный мне мальчик Александр, ныне владыка Никон пожелает мне - совершенно чужому для него человеку так много сделать и своей лаской, и вниманием, и добротой. Но все это случилось. Значит, так угодно было Господу".
3 августа 1948 года епископ Никон назначается на Херсоно-Одесскую кафедру. Ворошиловградско-Донецкая епархия осталось также под омофором владыки.
Как добрый сеятель, по притче Господа, он с первых одесских дней выходит на делание, и трудится во славу Божию и народа до конца дней своих на новой кафедре, не прощаясь с Донецкой паствой. Она остается в его сердце, но теперь здесь владыка наездами. Большая часть забот отдается Одесской епархии с многими храмами.
Донбасская паства - люди простой и доброй души и сердца. Если они полюбили, то бесповоротно. Они узнали от своего первого архипастыря (владыка пришел в новообразованную епархию) и твердо уверовали, что любовь жизнеутверждающа. В Ворошиловграде владыка похоронил горячо любимую мать. Она тихо отошла ко Господу в весьма преклонном возрасте. Епископ Никон навещал материнскую могилу, как только представлялось возможным. Узы, связывающие с Донбассом, оставались крепкими.
После назначения на новую кафедру владыка получал от осиротевших прихожан многие письма. Строки одного из них: "Мы плачем! Неужели прошла счастливая пора юности! Неужели пришел тот перелом в жизни, когда дети, получив от отца достаточное воспитание и наставление, должны поневоле разлучиться с ним и в разлуке вспоминать в тихие молитвенные минуты ласку его, теплую заботу.., как подчас обижали его незаслуженно, даже оскорбляли своим поведением, а он все переносил и поучал нас уроками вечной жизни".
Значительную часть домашней жизни в Одессе владыка Никон проводил по Французскому (тогда Пролетарскому) бульвару, 46. Там было несколько комнат при церкви, принадлежавшей ранее "Обществу слепых". Престол церкви во имя святых Адриана и Наталии. Храм на бульваре заботами владыки привели в благолепнейшее состояние и хорошо расписали.
Из Ворошиловграда в Одессу переехали протодиакон Тимофей Ирха, говоривший, что есть протодиаконы, архидиаконы, но Ирха - диакон один; и два иеродиакона. Голоса были у всех прекрасные.
Кафедральным собором при архиепископе Никоне стала Успенская церковь. В ней восстановили купол. Весь храм заново расписали. Собор зазвенел, легкий, устремляющийся ввысь изящным орнаментом. Белый фон усиливал воздушно-праздничное настроение.
Свято-Успенский монастырь в Одессе приобрел при Владыке Никоне особенное значение, став летней резиденцией патриарха. На территории монастыря сохранилась одна церковь. Старые монастырские постройки были заняты или городскими службами, или жильцами. В монастыре, в бывшем доме викария Херсонской епархии, разместилось много жильцов. Потребовались изрядные средства, чтобы удовлетворить их возросшие аппетиты, когда пришельцы узнали о возможности сменить коммунальные квартиры, не ремонтировавшиеся со времени закрытия монастыря в двадцатые годы, на отдельные дома в пределах Большого Фонтана. Особенно упорно не желала выезжать одна особа, звавшаяся по своим габаритам совершенно по Одесски "китобойной флотилией". Теперь у нее дом. С него она живет, давая ночлег приезжающим в монастырь и рассказывая, сколь много она благодетельствовала монастырю. Это для наглядности трудностей в одном только деле отселения.
В 1949 году патриарх смог пребывать в своей резиденции в Одессе. Покойному святейшему Алексию здесь так понравилось, что он приезжал в Одессу каждое лето и бывал иной год до поздней осени.
В сентябре 1949 года к берегу моря от монастыря соорудили фуникулер. Его освятил и совершил молебен епископ Никон 26 сентября.
Пятидесятые годы стали временем налаживания тесных связей с православными автокефальными церквами. В своей летней резиденции патриарх Алексий принимает восточных патриархов. Известна витиеватость восточного слога, но в данном случае щедрые на речи восточные иерархи были искренни. Один из видных, но отнюдь не заинтересованных в приукрашении очевидцев, так описывает встречу Антиохийского патриарха Александра 5 августа 1951 года: "По входе в собор патриарха речью встретил епископ Никон, народ стоял с возжженными свечами... После литургии епископ Никон вновь приветствовал патриарха Александра речью, и тот был так растроган, что смог только сказать после длительной паузы: "Я поражен до глубины души, растроган и не могу ничего сказать, кроме того, что плачу". Из очей 83-летнего старца текли слезы, верующий народ, переполнивший собор, плакал. Умилительная картина молитвенного единения с Антиохийекой церковью. Патриарх возложил на грудь епископа Никона орден Креста Гроба Господня". Это писал весьма сдержанный человек.
Духовный восторг, переполнявший огромный Успенский собор, выплескивался наружу. Народ заполнял не только паперть и довольно обширный церковный двор, но стоял на улице, перекрывая движение. Так было многократно на службах с участием патриархов славных кафедр и иерархов многих церквей Востока и Запада.
18 августа 1951 года святейший подписал указ о возведении епископа Никона в сан архиепископа за ревностнейшее служение Церкви Божией.
Владыка не изменился после этого ни внешне, ни внутренне. Не прибавилось у него тех атрибутов, без которых можно обойтись, напускной важности, замедленной походки. Архиепископ оставался также энергичен и стремителен, не желая рядиться в иной образ. Всех продолжало покорять его постоянное горение.
Успенский монастырь стал чарующим уголком на берегу Черного моря. Один из зарубежных корреспондентов писал в 1953 году: "Красива территория монастыря с белоснежно-сверкающими зданиями храма в честь Успения Божией Матери и Николаевского зимнего, вновь обновленного в начале весны. Красив фруктовый сад, каштановая аллея, идущая от покоев патриарха к морю, фонтаны, окаймленные цветами из монастырских оранжерей. Монастырскую тишину никто не нарушает, лишь восполняет благовест монастырского колокола, созывающего в раннее утро к полунощнице, а затем - к литургии".
В монастыре поднялись новые двухэтажные красивые здания общежительного корпуса и трапезной, с украшающими ее колоннами византийского стиля и мозаикой по внутренним стенам. На территории патриаршей резиденции выстроили корпус архиерейской гостиницы.
Фотографии воспроизводят превращение захламленного без деревьев пустыря в цветущий парк и сад. Дорога, ведущая в монастырь, была покрыта асфальтом. Все работы производились за счет церковных средств. Много было трудов, чтобы государство в лице своих чиновников не мешало воскрешению обители и созиданию резиденции патриарха.
В монастыре гостями патриарха были не только иностранные церковные делегации, но и светила науки и искусства. Особняком стоят две исторические личности - генерал-лейтенант Алексей Алексеевич Игнатьев и академик Владимир Петрович Филатов. Граф Игнатьев с супругой неоднократно посещали и владыку Никона: завязалась добрая переписка.
Совершенно особыми сложились взаимоотношения архиепископа и академика, глубоко православно верующего. Беседы с владыкой продолжались до поздней ночи.
Архиепископ содействовал оборудованием мебелью и необходимым медицинским инструментарием только что выстроенного здания амбуланса в Институте Филатова, но сделал это без огласки.
Во время болезни владыки Владимир Петрович его часто навещал. Подолгу сидел у кровати смертельно больного архиепископа, старался развлечь, рассказывал житейские истории. Владыка живо воспринимал, смеялся над курьезами, звал послушать домашних.
Когда началось заболевание (белокровие), Филатов сказал, что все клинические исследования институт берет на себя, несмотря на то, что медицинское наблюдение обеспечивали клиники профессоров Окса и Ясиновского.
Во время болезни привозили к владыке из кафедрального собора чудотворный образ Касперовской иконы Божией Матери. Как-то был и Владимир Петрович и после этого всякий раз приходил во время принесения иконы.
Владимир Петрович пришел к владыке накануне кончины. Долго держал его руку в своих руках старец-академик. Какие мысли его наполняли? Не проронив ни звука, довольно долго старец-академик бережно держал ослабевшую десницу святителя и друга. Осторожно положил на кровать. Тихо вышел. После смерти владыки написал в сокровенной тетради записки "У постели больного друга". Через полгода в жизнь вечную отошел и раб божий Владимир. Перед смертью исповедовался и причащался у своего духовника, тогда еще молодого иеромонарха Алексия (ныне духовник Одесского монастыря архимандрит Алексий Филозоф). Сказал: "Пройдет немного времени, и меня произведут в неверующие".
Когда владыка был здоров и полон сил, он служил иногда в Крестовой церкви (Адриана и Наталии) один, священническим чином. Как-то за такой службой был святейший, молился и пел. Сбились в пении. Потом патриарх говорил владыке: "Мы кажется сбились, пели не на тот глас?" Владыка объяснил, тогда святейший шутливо заметил: "Ох, уж эти гласы".
Каждое утро владыка выходил на крыльцо дома, окликал пернатых и кормил. Птицы привыкли к его голосу и слетались на призыв, летели за ним, когда уезжал. На время своего отсутствия обязательно поручал домашним не забывать кормить птиц, особенно зимой.
Без нужды владыка никуда не выезжал (кстати, он никогда не находился в отпуске и не знал, что такое выходной день. Когда он был священником, за ним в любое время дня и ночи могли приехать, прийти за духовной помощью для нуждающегося в этом).
Однако руководство двумя епархиями, число церквей в которых доходило до полутора тысяч, требовало постоянной заботы, и он бывал в Москве, Киеве. Одна деловая поездка в Киев была предпринята Владыкой с совмещением собственных нужд. На верхней губе у него появился карбункул - это очень опасно. Посоветовали обратиться к известному киевскому специалисту. В Киеве владыка недолго виделся с тогдашним экзархом митрополитом Иоанном, сказал о возможности хирургического вмешательства и поехал в Лавру. В лаврских пещерах подошел к мироточивой главе, у которой стоял монах, приложился и помазал сам страшный карбункул елеем из главы. Почему-то монах сказал: "Що вы робыте, владыка?", но потом добавил: "По вере вашей, да будет". Владыка вернулся к экзарху, сели обедать. Митрополит спросил: "У вас нарыв, покажите". Карбункул исчез. Остался след. Потом на этом месте долго не росли волосы и это было чуть заметно в густых усах. Факт был принят владыкой, как должное.
Семинария была особым предметом забот архиепископа Никона. Здесь интересовало все - от преподавательских кадров до того, как питаются и одеваются семинаристы. Было создано превосходное общежитие для семинарии по улице Пушкинской, 79, у Ильинского собора.
Владыка часто посещал уроки, беседовал с учащими и учащимися, многие бывали у него дома. Нуждающимся воспитанникам владыка постоянно помогал. Своим вниманием архиепископ не оставлял студентов-одесситов в Московской и Санкт-Петербургской духовных академиях. До сих пор вспоминают маститые преподаватели и протоиереи, окончившие эти высшие духовные учебные заведения, что приезды владыки были настоящим праздником для одесситов. Недаром святейший сказал, когда определяли епископа Никона на Одесскую кафедру: "Одесситы будут радоваться, Донбасс будет бранить меня".
Монастыри также особо опекались. Михайловский женский монастырь в Одессе благоустроили на славу, и он стал постоянным "объектом" для показа иностранцам (в те времена это высшее мерило). В Рождественские дни обязательно в монастыре бывали архиерейские службы. На святках владыка Никон приезжал и раздавал всем насельницам подарки. Монахини устраивали целое действо по случаю Рождества.
В монастыре построили общественный корпус, трапезную, реставрировали церковь, покои игумений, хозяйственные помещения, построили свою мельницу.
Прошло около сорока лет, но эти дни частых монастырских архиерейских служб и забот о монахинях не забылись. Время по-разному распорядилось с людьми, но оставшиеся в живых хранят в благодарной памяти светлую вечернюю святочную радость в Одесском Свято-Михайловском женском монастыре.
Архиепископ Никон и в Одессе, и в Луганске образовал епархиальную комиссию на предмет ремонта и росписи храмов. Комиссия констатирует: бригады деятельно трудятся. В то время спонсоров не было. В лучшем случае государственные чиновники закрывали глаза, видя благоустройство или обновление храмовых зданий. Разительная картина на альбомах, где собирались фотографии храмов до и после реставрации.
Владыка старался по возможности посещать сельские приходы. Напомним - всего приходов было до тысячи пятисот. Один сельский приход, никогда не видевший архиерея, обрел священника отца Игнатия Палевича. Был он вдов. Служил Богу и людям 50 лет. Жил последнее время на печи у старосты. Своего дома не имел, наград также. К нему односельчане привыкли, как к родному. Батюшка крестил внуков своих первых прихожан. Святейший наградил отца Игнатия высшей священнической наградой - митрой в обход всех наград. Батюшка в город переехать отказался наотрез и умер среди пасомых, всеми оплакиваемый. Были и есть такие священники.
Владыка Никон совершил несколько поездок за границу. Тогда это было событием. Был архиепископ Никон в Ливане, Сирии и Албании.
Единству церквей архиепископ Никон придавал большое значение. В расширении связей с Антиохийской церковью внес весомейший вклад.
Трудами владыки в Одессе открыто Подворье Александрийского патриархата.
Все было готово к приезду экзарха Александрийского патриарха. Свято-Троицкая (греческая) церковь, старейший одесский храм, был отреставрирован и расписан искусными художниками. Колокольню власти восстановить не разрешили. К бывшему церковному дому, ныне заселенному посторонними, стоящему в церковной ограде, надстроили третий этаж. Из первого этажа жильцы отселены в другие дома. Оставался второй этаж. Вся официальная документация была выполнена. Смерть не позволила завершить задуманное владыкой, а в последующем этим домом местные церковные власти распорядились иначе.
В часы духовного подъема и в Луганске, и в Одессе владыка составлял акафисты. Обычно стоя на коленях в ночное время. Так были написаны изумительно поэтические, наполненные молитвенным настроением, возвышенно глубокие акафисты: "Искупителю грешных", "Господи, помилуй мя, падшего", "Равноапостольной Нине", "Рождеству Христову", "Крещению Господню", "Александру Куштскому", "Преподобному Никону Радонежскому", "Преображению Господню" и другие. Все они, как и многочисленные тома проповедей, ждут своего издания, пребывая в списках.
Проповеди архиепископа Никона - всенациональное и всенародное достояние, и прискорбно, что до сих пор они не увидели большого света. Сохранившиеся немного магнитофонные записи уводят нас в глубину первых веков христианства, а может быть и во времена ветхозаветных пророческих слов, смотря по времени произнесения проповеди (праздник или пост; обличительное, нравоучительное или поздравительное слово).
Владыка не знал, что такое отпуск. Еще священником говорил, что это понятие неприложимо к служителю Церкви, труд которого постоянен, и прекращается только смертью. В редкие дни относительной свободы любил посидеть в саду, быть у моря. Есть фотографии: владыка в окружении протодиакона и иеродиаконов на фоне бухты со скалами. Все в монашеской одежде.
Как и прежде, владыка любил юмор. В доме при нем всегда было радостно.
Владыка заболел в конце 1955 года. Перед этим случилась автомобильная катастрофа. Она дала толчок болезни. Определили белокровие. Консилиум, во главе с Филатовым, решил направить владыку в московскую клинику. Владыка никуда не поехал. Врачи ожидали близкого исхода смертельной болезни. Архиепископ показывал образец высокого духа. Неоднократно святейший справлялся о его здоровье, звонил, писал, посылал телеграммы. Так, в декабре 1955 года: "Сегодня в Троицком подворье усердно молились Господу о Вашем выздоровлении, нашего самого близкого и дорогого друга. Верим, что Господь восстановит Ваши силы для дальнейшего труда во славу Его Церкви".
В декабре 1955 года епископ Василий Самаха, близко знавший владыку, прибыл в Одессу и передал теплое письмо от Антиохийского патриарха Александра III и многих митрополитов славного патриархата.
Шли первые месяцы 1956 года. Консилиумы с именитыми академиками не помогли. Удивлялись христианскому терпению, с которым владыка переносил страдания. Доктора считали дни до летального исхода. Владыка жизнью опровергал прогнозы.
Когда я виделся в последний раз с владыкой Никоном, он совершенно не производил впечатления умирающего. Мы простились, надо было уезжать в Сергиев-Посад завершить обучение в духовной академии. Обнялись, долго смотрели друг другу в глаза. Владыка легко улыбнулся, потом улыбка щедро выплеснулась на его лицо. Благословение. Поцеловавшись, обнялись. Я совсем по-мальчишески крепко прижался к родному человеку.
Снова владыку довелось увидеть в храме Адриана и Наталии в полном архиерейском облачении, уготованного к отпеванию.
Всю ночь не выпускала Москва - не летали самолеты.
Прошло много лет. Жалею ли, что не был в последние минуты с владыкой? По рассказам бывших с моим дядей - архиепископом Никоном, он и в последний день не раз спрашивал обо мне. Знал, что я выехал и скоро буду в Одессе.
Все годы я в ожидании прекрасной встречи. Не хочу рассматривать фотографии погребения владыки. Его лик со мной, всегда живой, молодой и радостный.
Хоронила Одесса своего архиепископа так, что погребальное шествие по улицам города помнят до сих пор. Гроб несли на руках от церкви на Французском бульваре до кафедрального собора. Движение остановилось. Народ заполнил улицы и площади. Движение городского транспорта прекратилось.
Передаю слово очевидцу погребения, ныне уже покойному протоиерею Алексию Остапову. Он приехал по благословению патриарха Алексия в эти скорбные дни в Одессу. Описал в своих записках пережитое. "Множество духовенства в облачениях, семинаристы, хоругвеносцы и нескончаемый поток провожающих. Шествие всколыхнуло Одессу. Ничего подобного не видал этот город десятки лет. Это было проповедью прощающегося с паствой владыки. Его последний путь к собору, куда часто стремился сначала для того, чтобы восстановить из руин войны, затем, как можно лучше благоустроить. Сколько раз приходил владыка в величественный собор, чтобы совершить службу Божию. Здесь приветствовал много раз главу Русской Церкви, восточных иерархов, святителей словом сердечной любви. Сюда во множестве стекалась православная паства, чтобы слушать слово назидания и ощутить теплоту архипастырского сердца.
В нижнем храме собора в стене, недалеко от Чудотворного Образа Касперовской иконы Божией Матери, уготовано место упокоения праха владыки... Начался чин отпевания. Я стоял с дикирием у гроба вместе с А.Н. Кравченко. Мы не раз вместе иподиаконствовали владыке и теперь вновь стояли у него, но уже в последний раз… Священнослужители из двух епархий владыки. Горячо любящие ворошиловградцы. Они привезли много цветов к подножию гроба.
Много горя в сиротских глазах паствы. Никогда не забудут жители Донбасса владыку и долгие годы будут оплакивать его кончину. Много юных священнических лиц, это питомцы семинарии. Владыка много внимания уделял юным. Инокини женского монастыря оплакивают своего благодетеля... Митрополит читает разрешительную молитву. Архиереи прощаются с почившим собратом. Священники поднимают гроб. Собор огласился сильнейшим воплем скорбящих. Он потряс своды храма и унесся ввысь, разразившись рыданиями тысяч людей, заглушивших пение хора. Площадь у собора заполнена. Медленно, с пением обнесен прах архипастыря вокруг собора. Траурная процессия спустилась в нижний храм. Крышка гроба сокрыла дорогие останки владыки Никона. У замурованного склепа груды живых цветов, свечи и лампады".
Прошли десятилетия. Не забыт архиепископ Никон. Выросло новое поколение, но изустная память о нем передается из рода в род. Постоянно горит лампада у его могилы, не увядают цветы, служатся панихиды.
Со временем спала острота утраты. И по прошествии многих лет думается: Господь призвал вовремя верного Своего сына от новой разрушительной волны тоталитарного атеистического гонения на Церковь. Каково бы видеть владыке вновь испоганенные храмы, столь любовно им выпестованные, изгнание монашествующих из обителей, им созданных, закрытие духовных школ, им возвеличенных, да и сама Крестовая церковь на Фрацузском бульваре, место, где он жил в Одессе, была загажена, оплевана и изуродована.
Истина возвращается. После мрака греховного, смерти духовной, которую жаждали низвести на страну невольные прислужники сатаны и вольные проповедники материалистического мракобесия, поднялось Солнце Воскресшего Христа.
Для полноты образа владыки Никона приведем некоторые мысли-афоризмы из его проповедей:
"Христиане - люди будущего, хотя и в настоящем осуществляют великую идею".
"Как приходит Дух, сказать не можем, но каждый может ощущать его в себе".
"Само название "человек" - чело, смотрящее в вечность".
"Все святые свойства заложены в человеке".
"Чем больше познаешь человека, тем больше узнаешь премудрость Божию".
"Углубление в себя - приближение к Богу".
"Мы - отпечаток Бога".
"Само существование Церкви, наше с вами существование - свидетельство бытия Бога".
"Даже врагу Христос говорит - друг".
"Мы, последователи Христа, должны ставить целью земной жизни достижение образа истинного человека".
"Сколько Наинских ворот и в нашей земной жизни".
"Религия христианская - религия сердца".
"Тот, кто далеко отстоит сердцем - не знает Христа".
"Есть вещи, которые аршином не измеришь, силой тяжести не определишь, и ни один из законов математики к ним не подойдет".
"Мы видим и в человеке единство и троичность: разум, чувство, волю".
"Духовно встань на путь искания Бога, и Он откроется тебе".
"Человек, потерявший цель жизни - странное существо. Его уже нельзя назвать человеком".
"Особенно в праздники христианин прорывается через материальную завесу видимого мира, переступает ее границу, входит в духовное небо, доступное верующему".
"Христианство - совокупность Божественных средств познания Христа, общение с Богом. Отсюда религиозный экстаз и горение сердца".
"Мир и благодать. Что дороже для христианина?"
"Мир души выше земных богатств, выше ума и всяких человеческих радостей".
"Человек создан в мире не случайно. Он не просто сцепление атомов. Мы - высокоодаренные, одухотворенные существа, с душой, стремящейся к Создателю, с ищущим сердцем".
"Особенно хорошо в христианских православных храмах, где сумма всей благодати, святой любви и Божественного воздействия".
"Земная жизнь Господа - дорога для нас".
"Воскресение - факт, заставивший человеческие умы прильнуть к нему".
"Сама эволюция естественных законов требует утверждения жизни, бессмертия и Воскресения".
"Разрушение вечности - самое отвратительное и ужасное для человека".
"Напрасно идею бессмертия, воскресения отдают разрешению философии. Это сама жизнь. Лучше, если рассмотрение фактов отдают биологии. Она будет обращаться с фактом воскресения, как реальным фактом, реальной действительностью, выходящей за пределы видимого мира".
"Вечная жизнь - постоянное движение вперед, постоянное познание".
"Смерть - самая ужасная катастрофа для того, кто связывал себя только с землей и не успел установить особых отношений с Вечностью".
"Философия, еле касаясь величайшего факта смерти, не объясняет его, и только религия дает вполне удовлетворительное объяснение смерти".
"Когда помыслю, что я - часть Церкви Христовой, становлюсь сильным. Я червь, пепел, прах - поднят на высоту, стал участником Богочеловеческого организма, мистически таинственного организма Церкви Христовой".
"Мы знаем: за гранью этого мира расцвет свойств души".
"Спасение - общение с Богом".
"Смертью мы входим в вечность".
"Вечность принадлежит нам. Земная жизнь - сумерки перед великим днем вечности, являющейся нашим уделом".
"Душа без подвига лишается силы жизни".
"И мы в родстве с Иисусом Христом через наших праотцев, общих предков людей".
"Жизнь - обыкновенное явление и в то же время непроницаемая тайна".
"Правда ярче солнца. Что, если бы истина вдруг замерла? Холодно бы стало на земле".
"Жизнь человека от рождения до смерти удивительна".
"Жизнь нам дается! Не смерть".
"Исполнение воли Божией - не рабская покорность, а могучая энергия, дающая нам силу".
"Одно солнце светит всем. Одна Правда открыта всем".
Это совершенно неполный духовный цветник из проповедей владыки за один год.
Архиепископ Никон всегда любил храм Божий и не представлял себя вне храма.
Знаменательно его погребение в Одесском Свято-Успенском кафедральном соборе, где ощущается, как и во всех храмах, присутствие Бога, где собирются верные во имя Творца Неба и Земли, Которому, как и людям, отдал всего себя владыка Никон.
Помянем и мы его в своих молитвах!
Протоиерей Александр Кравченко,
магистр богословия,
«Горящий светильник»,
Журнал «Андреевский вестник»
Митрофорный протоиерей Александр Кравченко
В воскресное утро 27 февраля 2005 года отошел ко Господу митрофорный протоиерей Александр Кравченко. Многие поколения духовенства не только Украинской и Русской Православной Церкви, но и Вселенского Православия помнят его, как преподавателя и Ректора Одесской Духовной Семинарии, миряне как прекрасного духовника и замечательного священника, которого за особый дар проповеди называли "Одесским Златоустом". Отец Александр, наш любимейший батюшка, навсегда останется в памяти многочисленных духовных чад. Каким же был наш духовный отец, какой жизненный путь Господь благословил ему пройти?
Родился в Москве в 1930 году в интеллигентной семье. Наречен в честь преподобного Александра Куштского. Отец его был инженером, мать, – учительницей. Счастливое и беззаботное детство закончилось в кровавом 37 году, когда был арестован и пропал бесследно (очевидно, - расстрелян) отец, а чуть позже, после заключения - сослана на Урал мама. Сам же маленький Шура был доставлен в специальный детский дом для маленьких «врагов народа». Оттуда его вызволил дядя, священник Александр Петин, будущий архиепископ Никон, вернувшийся из заключения. Встретившись с мамой на вокзале в Уфе, они решили никогда не расставаться. На всю жизнь запомнил Александр посещения отделения НКВД, где все ссыльные должны были регулярно отмечаться. Мать, оставляя мальчика у забора, всегда повторяла одно и то же: «Если я не вернусь через полчаса, - немедленно беги на вокзал, садись в поезд и поезжай в Тверь к дяде». На память об отце осталось единственное письмо – завещание сыну. Став священником, отец Александр за каждой Литургией поминал мученика Николая. Наверное, в память об отце он выбрал день храмового дежурства в четверг, когда Церковь еженедельно отмечает память святителя Николая, Мир Ликийских Чудотворца. К этому святителю, тезоименитому убиенному отцу, у батюшки всегда было особо благоговейное отношение, что особенно чувствовалось при совершении им Божественной Литургии 22 мая и 19 декабря. По окончании ссылки, мать и сын поселились вместе с бабушкой в селе Николо-Ям Тверской губернии, где священник Александр Петин служил после демобилизации с фронта по болезни. Там прошли горькие военные годы. После хиротонии во епископский сан, Владыка Никон был назначен в Донецкую епархию, а затем и в Одесскую. Юный Саша был его иподиаконом. Семья переехала в Одессу. Период, когда архиепископ Никон был правящим архиереем сначала двух епархий, а затем – Одесской и Херсонской, можно без преувеличения назвать эпохальным в истории Русской Православной Церкви, но это тема для отдельной публикации. Когда Александр заканчивал обучение в Московской Духовной Академии, в 1956 году от лейкемии скончался Владыка Никон. Похороны его собрали тысячи людей не только из Одессы и Донецка, гроб несли на руках из храма в честь святых Адриана и Натальи на Французском бульваре, где располагалась резиденция, до Свято-Успенского кафедрального собора. Там, в нижнем храме и почивает прах одесского святителя. Каждую неделю духовенством и многочисленными мирянами здесь совершаются панихиды, оставляющие неизгладимое впечатление у всех молившихся на них хотя бы один раз, - вся церковь поет вместе с хором и плачет.
После окончания Московской Духовной Академии Александр Кравченко был назначен воспитателем в Одесскую Духовную Семинарию. Здесь он трудился на протяжении 36 лет, пройдя по всем служебным ступеням до поста Ректора этого прославленного духовного учебного заведения - одного из трех, оставшихся в советское время. На самые трудные годы пришлось его служение. После восстания из кровавых руин и пепла в годы Великой Отечественной войны, Русская Православная Церковь-мученица в пятидесятые годы минувшего века уверенно стала на путь служения Богу и людям. Но не долгим было это торжество духа. Наступили времена правления Н.С. Хрущева, который, как известно, обещал «показать последнего попа». Период т.н. «оттепели» на самом деле оказался новым гонением на Церковь, когда священников обязывали передавать списки крещаемых и венчаемых в исполкомы и партийные комитеты, когда в храмах во время Богослужений находились агенты КГБ, наблюдавшие как за прихожанами, так и за духовенством, когда вновь стало актуальным доносительство. По требованию соответствующих органов людей не просто «прорабатывали» на собраниях, но могли и уволить с работы, исключить из учебного заведения только за то, что они посещают храм.
Вот где, посаженные в крови репрессий 20-30-х годов, корни плевел нашей современной бездуховности.
Затем наступили 70 и 80-е годы, когда верующих считали сумасшедшими и помещали в психиатрические лечебницы для принудительного «лечения». В эти годы Александр Николаевич Кравченко – преподаватель Одесской Духовной Семинарии, в 1973 году его рукополагают сначала во диакона, а затем во священника. Для ОДС это годы борьбы за существование. Тогда были закрыты практически все духовные учебные заведения, кроме Одесской Семинарии и Московской Семинарии и Академии. В одну ночь она была выселена из здания Свято-Пантелеимоновского монастыря на 16 станцию Большого фонтана в Свято-Успенский монастырь, где пребывает и сегодня. Безбожниками от власти, в те годы был принят план действий, который вполне можно назвать маккиавелиевским. Силовыми методами Семинарию закрывать не собирались. Просто требовали предоставить списки абитуриентов, а потом с каждым беседовали отдельно в соответствующих кабинетах. Какие требовались мужество и сила духа для того, чтобы стать священником в те страшные годы! Планируя неуклонное снижение количества семинаристов после такого «отбора», власти намеревались закрыть Семинарию «за ненадобностью». Однако, благодаря усилиям Святейшего Патриарха Алексия I (Симанского) в Одессу направлялись семинаристы из Москвы, и таким образом Одесская Семинария выстояла. И в эти труднейшие годы отец Александр – инспектор, а затем и Ректор ОДС. В стенах этого славного учебного заведения о нем сохранилась память как об одном из самых строгих преподавателей. К этому времени относится множество научно-богословских и популярных трудов. В начале 90-х годов Украинская Православная Церковь стала автономной, а нынешний отец раскола на Украине, а тогда - митрополит Киевский и экзарх Украины Филарет Денисенко начал настоящий террор против вверенного его попечению духовенства. Тогда митрополитов и епископов сгоняли с кафедр или перемещали с места на место, так же поступали и с духовенством и монашествующими. В 1992 году отец Александр был смещен с поста Ректора по личному указанию Филарета и назначен исполняющим обязанности настоятеля Свято-Троицкого (греческого) храма, а ныне- собора, где в то время находилось подворье Александрийского патриархата. Здесь в полной мере раскрылся его талант доброго пастыря, духовника к которому во множестве потянулись жаждущие духовного общения и утешения люди. В многолетней удушливой атмосфере безбожия расправляющиеся из заскорузлости души устремились к Единому нашему Небесному Отечеству, и отец Александр многим помог найти истинный путь к Богу и утвердиться на нем. В это время увидели свет книги батюшки: «Свет во тьме светит»; «Чаша жизни», «Воспламеняющий словом», «О вечном и временном», три тома проповедей и многие другие. Также были радиопередачи на Облрадио и «Гармонии мира», многочисленные телепередачи, разнесшие семена православной проповеди на волнах эфира в тысячи сердец. После закрытия Александрийского подворья в Одессе в Свято-Троицких храм был назначен новый настоятель – протоиерей Виктор Петлюченко, а отец Александр оставлен в клире. Батюшка болел, - сказывались годы лишений, мучений и гонений. В мае 2004 года его госпитализировали, сделали операцию. Затем после некоторого улучшения, стояние здоровья ухудшилось и вот, мы все духовно осиротели, любимый наш батюшка - добрый пастырь, отошел ко Господу.
Как написали в свое время о святителе Иоанне Златоусте, так и о кончине батюшки, без преувеличения можно сказать, что «душа его стряхнула с себя прах этой смертной жизни: соединившись с отцами своими, он отошел ко Христу». Похоронили батюшку на монастырском кладбище. Но не зарастает тропа памяти, ведущая к приснопамятному протоиерею Александру. В Свято-Троицком соборе совершаются поминальные Богослужения, он присутствует и в братской – на стене большой коллаж, составленный из фотографий разных лет. Ведь практически все служащие в этом храме духовенство – бывшие ученики отца Александра. Во все памятные дни на монастырском кладбище ректор Одесской Духовной Семинарии архимандрит Серафим (Раковский) совершает панихиды. На них всегда многолюдно. Кроме членов семьи отца Александра – супруги, дочерей и внуков, здесь собираются многочисленные духовные чада батюшки, приходят многие знавшие его лично или по книгам и передачам. Торжественно поет хор воспитанников Одесской Духовной Семинарии, в небо вместе с ладаном возносятся слова молитв. Мы верим что Там, предстоя у престола Божия, протоиерей Александр Кравченко молится о всех нас.
Ольга Кравец,
«Памяти митрофорного протоиерея,
магистра богословия Александра Кравченко»,
«Единое Отечество»
Инок Александр Михайлович Комисаров
12 октября 1991 года скончался последний насельник Угличского Покровского монастыря – инок Александр - Александр Михайлович Комисаров - крещен в честь преподобного Александра Свирского, пострижен в честь преподобного Александра Куштского, скитавшийся 60 лет и не обнаруженный властями. При написании его биографии использованы материалы, собранные Т.Б. Дорогиной.
Родился он 1 января 1905 года в селе Маймеры близ Углича, в бедной, но благочестивой крестьянской семье, жившей в атмосфере взаимной любви родителей и пятерых детей. С 12 лет его увлекали повести о защите Троице-Сергиевой лавры от поляков, о подвиге Ивана Сусанина, о кончине святителя Ермогена. С волнением перечитывал он рассказ о разрушении родного Углича польско-литовскими войсками: «сожжено и истреблено десять мужских монастырей и два женских, а в них два архимандрита, восемь игуменов и две игумении, монахов пятьсот, церквей истреблено сто пятьдесят, мирских домов – двенадцать тысяч…» (Грабарь Игорь. "Русские города: Ростов Великий. Углич". М., 1913). Мог ли он тогда подумать, что станет свидетелем повторения такого бедствия.
Семья Комисаровых была церковной, отроком Александр уже знал и переписывал для себя тропари святым, ирмосы канонов церковных служб. По традиции, после окончания сельскохозяйственных работ отрок вместе с мамой, а позже в одиночку, совершал паломничества по монастырям, желая поклониться Спасителю, Его Пресвятой Матери и святым родной земли. Святой верой было исполнено сердце мальчика.
4 марта 1917 года, в 12-летнем возрасте, Александр впервые посетил монастырь Покрова Божией Матери и преподобного Паисия Угличского, и с того времени приезжал туда регулярно. Иеромонах, а позже архимандрит Покровского монастыря Власий (Щербаков) заметил юношу с ясным взглядом голубых глаз и столь же ясным и чистым душевным устроением. К дню ангела 1922 года он подарил ему книжку «Преподобный Кассиан Грек, Угличский чудотворец», а через несколько лет – службу преподобному Паисию. С тех пор эти святые, полюбившиеся Александру, как родные, стали непременными спутниками во всей его жизни и ближайшими помощниками. К ним обращался он непрестанно, переписав молитвы им и акафисты.
4 декабря 1925 года он был принят в монастырь, а 20 января 1928 года, в канун памяти преподобного Паисия Угличского, пострижен в иночество. Через два года монастырь был ликвидирован окончательно, и братия разбежалась, скрываясь от ареста, кто куда. Инока Александра приютили в ближайшей деревне. Архимандрит Власий был арестован 23 февраля 1931 года, в первый день Великого поста, и отправлен в лагерь, где, согласно многим свидетельствам, 24 февраля был погребен заживо.
Александр думал устроиться работать на кирпичный завод, пошел за советом к старице Ксении (возможно, потом к старице Параскеве). Сказал о своем желании, а блаженная старица замахала руками и запричитала: «Туда пойдешь – там пропадешь!» – «А куда же?» – «Туда, туда…» – и в сторону лесов указала. А кому-то сказала: «У нашего Саши келья под елью». Она предсказала ему: «Доживешь до старости, перед смертью полежишь в больнице», что и исполнилось в точности. Принимая крест скитальческого пути, инок Александр писал:
Вот ворота пред тобою,
А за ними два пути.
Друг мой, робкою душою
Избирай: куда идти?
Через тесные ворота
Видна узкая стезя,
Там – вдали – леса, болота,
Терн и бури ждут тебя.
Чрез широкие ворота
Путь просторный видишь ты,
И на нем толпа без счета,
Пир и праздник суеты.
За тропой борьбы-тревоги –
Солнца луч и рай цветов,
А в конце другой дороги –
Ночь гнетущая и ров.
Вот ворота пред тобою,
А за ними два пути.
Друг мой, робкою душою
Избирай, куда идти.
Через 60 лет, оглядываясь на прожитое, инок Александр говорил, что благодаря стараниям бабушки Ксении жизнь его так устроилась, что и не снилось. И до конца дней хранил он цветочки с ее могилы.
А как устроилась жизнь? В самое трудное время он обрел духовного отца – иеросхимонаха Антония (Синюхина), до закрытия монастырей многие годы подвизавшегося в ростовском Спасо-Яковлевском монастыре, где имел послушание находиться при мощах святителя Димитрия Ростовского. В 1925 году отец Антоний поселился на хуторе Горки под Угличем, где и встретил инока Александра. 2 августа 1932 года иеросхимонах Антоний был арестован и сослан в г. Тотьму Вологодской области, где через год скончался. Его духовный сын ходил в Тотьму через северные дремучие леса, обиталище волков и медведей, но уже не застал своего наставника в живых. В глубокой печали изготовил он жестяную намогильную плиту, на которой написал: «Отец Антоний! Добрый авва! Дух мой в разлуке о тебе скорбит, но мы увидимся с тобою, когда архангел протрубит».
Инок Александр исчез для мира, но не для Бога. Он исходил всю ярославскую землю, веси, леса и болота Мышкинского, Нагорьевского, Некоузского, Рыбинского, Угличского, Ростовского и Борисоглебского районов. Мы себе и представить не можем трудности и опасности этого невероятного пути длиной в 60 лет. Сохранился лишь один маленький отрывок из воспоминаний инока Александра.
«Было время 16/19 ноября. Я шел босиком. В обувке тяжело, да реку переходить – сапоги зачерпнешь. Обулся только в деревне. Уже стемнело. Дороги тогда были неустроенны, приходилось идти по снегу. Дорога протаяла, а в лесу снег, так по снегу и ходил. Как обуваться – ноги в грязи, да и сесть негде.
А весной приходилось: в разлив подойдешь – моста нет. Побегаешь: не можно ль где по кустам перейти? Да так разденешься донага, привяжешь вещи ремнем к голове, идешь в воду с колом – понять глубину. А в воде – и снег, и лед. Так Господь хранил здоровье». (Выдержка из позднего письма). Неудивительно, что к старости у него стали так сильно болеть ноги, что пришлось лечь в больницу.
О том, сколько духовных страхований пережил инок на своем пути, осталось неизвестным. Жизнь научила его быть молчаливым.
Но и это было не все. Самое страшное – опасность ареста, заключения и пыток – не отступала никогда. Были моменты, когда от ужаса сжималось сердце при виде отряда сотрудников органов безопасности, совершающих обыск в деревне рядом с домом, где спрятали инока. Ему и доносом угрожали, но Бог миловал.
С неизменной котомкой за плечами, с развевающимися русыми кудрями, с чистым ясным взглядом, неизменной улыбкой привета и словом утешения – таким он был в жизни, таким и остался в памяти знавших его. Он шел, непрестанно молясь святым, чьи имена носил, и покровителям земли угличской. Все упование его было возложено на помощь и заступничество святых Божиих угодников. Александр горел любовью ко всем святым, он жил в постоянной обращенности к ним, можно сказать, что свой скитальческий путь он прошел вместе с ними. Имея поэтический дар, Александр не только писал стихи, но более всего – молитвословия, составил даже акафисты преподобным Паисию и Кассиану Греку. Особое молитвенное почитание подвижников инок совершал в дни их памяти.
Невозможно перечислить все, большие и малые, знаки его внимания к памяти каждого святого. Но прежде всего у него было особое почитание Пресвятой Богородицы и неустанная молитва к Ней. Самое главное и сокровенное – молитва о сопричтении к лику девственников. «Царице моя Преблагая, Надеждо моя Богородице, Покров и Заступление всем, подвизающимся во образе иноческом, ибо благоволила Сама, явльшися во образе сем угоднику Твоему Парфению. Вонми грешной мольбе окаянного моего сердца, покрый и мене, немощного, ризою Твоею честной, сопричти мя, недостойного, лику девственников, уневестивших Небесному Жениху, Сыну Твоему Христу Богу нашему души свои, и в страшный день суда буди мне нерушимой стеной и предстательством. Ты бо еси столп девства и дверь спасения всем прибегающим к Тебе во веки. Аминь».
А кому излить в плаче горечь сиротства и одиночества? Конечно, Матери всех скорбящих. Сердечная молитва инока ко Пресвятой Богородице была услышана. И вся его жизнь прошла под Ее благодатным покровом. В Покровскую обитель он поступил на Введение 1925 года, из жизни ушел за два дня до Покрова.
Инок Александр жил вне мира, но не вне Церкви, каким-то образом он был в курсе церковных событий и молитвенно откликался на них.
Господь сподобил Своего угодника дожить до великой радости возобновления богослужения и, прежде всего, в Троице-Сергиевой лавре. Александр стал часто посещать Сергиеву обитель. Как любил он молиться в академическом храме! Возле мощей преподобного Сергия его иногда ставили чтецом, так как читал он очень хорошо.
Волну новых, хрущевских, гонений инок Александр встретил с тревогой и волнением. Но от нападений богоборцев его оградило заступничество Царицы Небесной и святых, к которым неустанно взывал он день и ночь. Господь не только его сохранил, но сподобил сберечь несколько чудотворных икон, антиминс, ковчежец с мощами ростово-ярославских святых и другие святыни, которые в свое время были возвращены в Церковь. Часть святынь была передана в лавру, часть – в Сретенский монастырь, часть – в храмы.
Нашлись добрые люди, благодетели, чьей помощью и кровом мог иногда пользоваться состарившийся в странствиях инок, когда появились немощи и болезни. Бог даровал Александру долгую жизнь – до 86 лет. В последнее время, лежа в палате и не имея возможности посещать храм, инок сам высчитал день Святой Пасхи, чтобы вовремя – духом – принять участие во всемирном торжестве Воскресения Христова.
Сейчас невозможно представить, каким светильником Русской Церкви мог бы стать инок Александр, если бы богоненавистнические силы не разрушили жизнь русского православного народа. В годы гонений он не стал мучеником, не стал исповедником, но жизнь его была сломана. Он был монахом, и не своей волей, а за послушание, стал на путь «подвижного затворничества», одинокого скитальчества, ежедневных лишений и страданий, подвига хранения верности Христу и Его Церкви. Он остался сокровенным горячим огоньком веры, укрытым Господом, сбереженным Им для Себя.
Инна Менькова,
«Крест скитальчества: жизненный путь
схимонахини Рафаилы и инока Александра»,
«Православие.ru»
Никольский Александр Васильевич
(1874 - 1943)
Становление Александра Васильевича как церковного композитора
Александр Васильевич Никольский — одна из крупнейших фигур русской хоровой культуры первой половины XX века, разносторонний хоровой деятель — композитор, дирижер, педагог, блестящий теоретик, знаток русской народной песни.
Он родился 22 июня 1874 г. в селе Владыкино Пензенской губернии, в семье священника Василия Александровича, преподавателя в начальном женском училище, которое он же сам и открыл.
Начальное образование будущий композитор получает в местной школе. По достижении 10 лет Александр едет учиться в город Пензу. В 1884 г. — поступил в Тихоновское духовное училище. Помимо знаний по общеобразовательным и специальным дисциплинам, здесь же получил азы нотной грамоты и игры на скрипке. В 1888 г., по окончании училища, поступил в Пензенскую духовную семинарию, которую в свое время окончили его отец и братья, а также известный хоровой дирижер и духовный композитор А. А. Архангельский.
В юности Никольский легко поддавался чужому влиянию. Если его окружали люди, ведущие праздный образ жизни, то эффективность работы снижалась. Но, попав однажды под влияние хорошо образованной, романтически настроенной особы, Никольский долгие годы неустанно и плодотворно трудился, доверяя ей все, что интересовало любознательный ум и волновало чуткую душу будущего художника, принося на ее суд свои открытия, победы, мечты, надежды и сомнения. Этим «добрым гением» и верным другом его была Капитолина Ивановна Балашова. Они встретились в годы безоблачной юности, когда «полагается закваска духовного склада на всю жизнь». Капитолина Ивановна стала для него честным, преданным и умным другом, она мудро пользовалась своим влиянием: никогда не требовала, не навязывала собственных идей и мнений, а, наоборот, осторожно советовала, участливо наставляла.
Выбор и направление жизненного пути Никольского определили знаменательные события и встречи с профессиональными композиторами и музыкантами (к примеру, А. В. Касторским или Л. С. Шором), которые произошли в годы учения в Пензенской духовной семинарии. В это время у Александра Васильевича проявился особый интерес и стремление к церковному пению, обнаружился талант к регентованию. Он начинает заниматься самообразованием и поступает в музыкальную школу, так как знаний в области музыки ему явно не хватало. Родители очень хотели, чтобы он после окончания духовной семинарии поступил в духовную академию, но Никольский избирает для себя путь композитора. И вот что его побудило к такому решению.
В годы обучения Никольского в Пензе там жил и преподавал церковное пение в семинарии А. В. Касторский, ставший позже известным хоровым дирижером. Никольский пришел к нему домой с просьбой определить уровень своих музыкальных способностей. Получив одобрение после творческой встречи, он серьезно задумался о поступлении в консерваторию и даже просил Касторского, уехавшего на время в Петербург, прислать Устав Петербургской консерватории. Именно Касторский, обнаружив у Никольского незаурядные музыкальные способности и заметив интерес семинариста к церковному пению, порекомендовал его кандидатуру руководству Тихоновского духовного училища на должность регента учебного хора. Успехи хора на спевках и службах окрыляли начинающего регента, свидетельством тому служат его восторженные отзывы, содержащиеся в письмах.
Начинающий регент с усердием взялся за организацию учебно-воспитательного процесса в хоре Тихоновского духовного училища. Он действовал целенаправленно, заранее составлял темы и планы песнопений, которые надо было впоследствии изучать. Так же он подробно расписал весь репертуар к каждой службе, чтобы каждое песнопение подходило друг к другу характером. Регент-семинаристразучивал с хором не только произведения известных авторов, но и свои сочинения. Критически оценивая собственное поведение, он занимался самовоспитанием, вырабатывал спокойный, уравновешенный характер. К окончанию семинарии Александр Васильевич стал признанным регентом училищного хора.
Училищный хор был не единственным, которым управлял, еще будучи семинаристом, Никольский. По приезде на побывку к родителям, воспитанникам духовных школ предписывалось в той или иной форме принимать участие в церковных службах. В один из таких летних отпусков Никольский был приглашен мужем старшей сестры Марии А. М. Соколовым в Тарханы на должность регента в церковь, где тот служил. Летом 1891—1892 гг. Александр Васильевич создавал там хор из местных крестьян.
Будучи студентом 4 курса, Александр Васильевич объявил семье о намерении посвятить себя музыке. Его отец не сразу с этим смирился, но со временем согласился и дал ему свое благословение на дальнейшие занятия музыкой. К. И. Балашова с первых встреч поддерживала и содействовала намерению Никольского стать профессиональным музыкантом.
Одобряя самостоятельные занятия Никольского музыкой, она сумела найти средства для приобретения фортепиано. Безусловно, и собственный настрой, и поддержка возлюбленной, и отсутствие серьезных препятствий со стороны родителей оказали существенное влияние на выбор Никольским дальнейшего творческого пути.
Для поступления в консерваторию требовалась основательная музыкальная подготовка, имевшихся знаний в области музыки Александру Васильевичу было явно недостаточно. В те годы в семинарии работал известный музыкант, ученик Н. А. Римского-Корсакова по Петербургской консерватории Л. С. Шор, направленный в Пензу для создания музыкальной школы. Никольский договорился с ним о встрече с целью выяснения условий приема в школу и вопросов оплаты обучения. Встреча состоялась в мае 1893 г., в первый же визит Шору были показаны композиторские опыты в области духовной музыки.
В Пензе Никольский посещал концерты классической инструментальной музыки с участием гастролирующих звезд и творческие вечера местных музыкантов. Он бывал на богослужениях, где пели лучшие пензенские хоры — архиерейский и хор Петропавловского собора. В этот период завязались близкие знакомства с лицами, активно участвовавшими в музыкальной и театральной жизни города. Александр Васильевич продолжал заниматься самообразованием, изучая музыкально-методические пособия. Особенно важным для духовного композитора он считал знакомство с богословской литературой. После окончания семинарии Шор рекомендовал Никольскому продолжить музыкальное образование в регентском классе при Придворной певческой капелле в Петербурге.
Александр Васильевич заканчивал семинарию по первому разряду. Обычно окончившим со столь высокими результатами предлагали поступать в духовную академию, но по предложению своего наставника по семинарии — инспектора И. Е. Гиляровского — Никольский переговорил с А. Н. Карасевым, уехавшим к тому времени из Пензы в Москву. Александр Васильевич дорожил его мнением, так как Карасев в то время уже был признанным музыкантом, регентом и педагогом. Будучи в Москве, Карасев порекомендовал Никольскому написать письмо директору Синодального училища С. В. Смоленскому.
1 сентября 1894 г. Никольский был зачислен внештатным певчим в московское Синодальное училище, которое окончил в июне 1897 г. со званием регента и учителя церковного пения. Под влиянием идей ведущих педагогов Синодального училища формировалось мировоззрение молодого талантливого музыканта, что нашло отражение в письмах и музыкальных заметках. За годы учебы в его жизни произошли многие важные события. Так, будучи студентом, осенью 1894 г. он поступил учителем пения в Строгановское художественное училище, где набрал хор из учащихся и руководил им в течение 24-х лет. Для получения отсрочки от армии работал регентом в Елизаветинском институте. В январе 1895 г. Александр Васильевич женился на К. И. Балашовой. В 1897 г. в журнале «Пензенские епархиальные ведомости» вышли его первые статьи.
Практические дисциплины Никольскому давались легко. Его первыми педагогами были: по «Элементарной теории и гармонии» — А. Д. Кастальский, по «Сольфеджио» — В. С. Орлов, по «Гармонии» — С. Н. Кругликов, «Историю церковного пения» читал сам С. В. Смоленский. Индивидуальные платные уроки по фортепиано курсист намеревался брать у Кастальского. На занятия постановкой голоса в училище средств не хватило, он обучался самостоятельно, руководствуясь существовавшими методиками.
Круг профессиональных интересов Никольского не замыкался только на Синодальном хоре, он также пристально наблюдал за деятельностью ведущих хоровых коллективов Москвы, посещал духовные концерты и богослужения в столичных приходах. Александр Васильевич не понаслышке был знаком с положением дел на клиросе в провинциальных храмах. Со временем свои мысли относительно постановки регентского дела он изложил в методическом пособии, которое предполагалось издать отдельной книгой. К лету 1897 г. Никольский подготовил полный текст рукописи, однако по неизвестным причинам эта книга так и не была издана. Отдельные фрагменты ее вышли в свет на страницах журнала «Пензенские епархиальные ведомости» в 1897—1898 гг. в виде статей. В позиции Никольского по отдельным вопросам отчетливо просматриваются идеи московской школы нового направления в русской духовной музыке, которые проповедовали в Синодальном училище и которые оказали влияние на исполнительскую манеру Синодального хора. От Смоленского автор воспринял любовь к неповторимому своеобразию древних роспевов. Таким образом, идеи педагогов, подкрепленные находками из собственного практического опыта, нашли отражение в первых публикациях Никольского.
Годы пребывания в Синодальном училище пролетели незаметно. В апреле 1897 г. Никольский досрочно сдал на «отлично» экзамены по всем музыкальным и певческим предметам и был удостоен звания регента и учителя церковного пения наравне с окончившими полный курс учениками Синодального училища, с выдачей соответствующего свидетельства.
После окончания Синодального училища Никольский поступил в Московскую консерваторию в класс специальной теории к С. И. Танееву, у которого изучал контрапункт, фугу и музыкальные формы. В 1900 г. Никольский перешел в Московское филармоническое училище.
Сохранившиеся нотные тетради с записями упражнений по гармонии и контрапункту свидетельствуют о том, что летом 1897 г. Никольский готовился к поступлению в вуз. В личном деле сохранилось его прошение к директору Московской консерватории о зачислении. В списке стипендиатов за 1897–1898 и 1898–1899 учебные годы Александр Васильевич числился в классе С. И. Танеева вместе с другими его учениками. Занятия с мастером оказали решающее влияние на формирование творческого облика Никольского.
В архиве Александра Васильевича сохранились ученические тетради занятий по контрапункту строгого и свободного стиля, фуге и формам музыкальных сочинений с карандашными пометками Танеева. В конце второго учебного года (18 мая 1899 г.) студенты сдавали экзамен, заключавшийся в написании двойной фуги на заданные темы. Оценивая работы, Танеев 20 мая сделал запись в «Дневнике», отметив работу Никольского в числе лучших.
Третий год учебного плана музыкально-теоретического образования включал класс форм. Этот курс был введен в программу обучения специалистов-теоретиков по инициативе Танеева с назначением итогового годового экзамена, заключавшегося в написании сонатного allegro. О начале занятий Никольского в классе форм имеется запись в «Дневнике» его педагога. В конце года он был переведен на следующий курс, о чем имеется запись в журнале успеваемости учеников класса Танеева. Последней экзаменационной работой Никольского, выполненной в классе форм Танеева, было сонатное allegro fis moll. В конце года между педагогом и учеником возникла конфликтная ситуация, после чего Александру Васильевичу пришлось уйти из консерватории. Отношения Никольского с Танеевым возобновились только в 1905 г.
С 1900 г. по 1902 г. Никольский продолжил свое обучение в классе композиции у А. А. Ильинского и в классе симфонического дирижирования у В.Кеса в Музыкально-драматическом училище Московского Филармонического общества. Судя по оценкам в аттестате, он учился успешно. За время обучения были выполнены две экзаменационные работы, сохранившиеся в рукописи: кантата для хора и оркестра «Русь» и вокально-симфоническая поэма «Вифлеемская ночь».
Хоровой концерт
Специфика жанра концерта заключается в проявлении композиторской свободы в рамках канонической традиции. В духовных концертах Никольского связь с традицией проявляется в использовании в качестве основы композиций самих древних роспевов или их мелодического колорита, в общем церковном стиле концертов, в углублении национальной природы музыкального языка, которая прослеживается в употреблении не только народных мелодий, но и принципов организации многоголосия, например таких, как хоровой перехват. В то же время свободу композиторского творчества наглядно демонстрируют музыкально-авторское комментирование литургического текста, эмоциональная отзывчивость на образное содержание, использование интонаций инструментального типа или приемов изложения музыкального материала, идущих от светской вокальной музыки.
Драматургию концертов отличает господство одного эмоционально окрашенного состояния (модуса), воплощаемого в подразделах формы во множестве оттенков общего психологического настроя и динамично развиваемого на протяжении концерта. Обычно в заглавном разделе сконцентрировано «зерно» художественного образа, которое в дальнейшем «прорастает» в средствах музыкальной выразительности последующих частей. Финалам концертов свойственна резюмирующая, итоговая функция: в них либо возвращается обозначенная в начале эмоциональная окраска, либо сосредоточиваются приемы развития, имевшие место в предыдущих частях.
В жанре концерта Александром Васильевичем, в сравнении с его современниками, оставлено большое наследие. Отличительной чертой духовных концертов Никольского является великое разнообразие форм и жанровых разновидностей, все они не похожи один на другой, каждый исключительно индивидуален. Никольский избирает особый тип композиции, основанный на синтезе сквозной формы с арочными повторами и обрамлениями: в формообразовании, с одной стороны, наблюдается дробность внутренней структуры композиции, связанная с иллюстративной функцией музыкального материала по отношению к литургическому тексту, с другой — разнообразные повторы интонаций, отдельных фрагментов музыкального текста, арочные интонационные и фактурные соответствия, репризные повторы разделов (в начале и в конце композиции, или как припев после каждого стиха) существенно скрепляют композицию.
Обобщая результаты анализа, важно отметить, что Никольский наиболее полно в своих духовных концертах отразил, с одной стороны, общую тенденцию развития жанра — к индивидуализации проявления авторского начала, а с другой общую стилевую тенденцию рубежа веков — к синтезу национального и европейского, древнего и современного. Проведенный анализ приводит к выводу культурологического характера, который позволяет понять отношение композитора к церковно-музыкальной действительности. В духовных концертах, написанных до революции 1917 г., финалы обычно «славильные» — они звучат как утверждение торжества православия. В послереволюционный период в концертах у него обычно выдерживается одно лирически-элегическое или углубленно-философскоенастроение.
Вашему вниманию мы предлагаем концерт Александра Васильевича Никольского, который был им написан для пения во время Великого поста. Концерт написан на избранные стихи 21 псалма.
В святоотеческой литературе этот псалом понимается как мессианский, как явное пророчество о крестных страданиях Господа нашего Иисуса Христа: ст. 2 – 12 выражают душевную муку Спасителя, ст. 14 – 19 говорят о Его предсмертных страданиях.
Начальные слова этого стиха произнес пригвожденный к Древу Спаситель (см.: Мф. 27:46; Мк. 15:34). По толкованию свт. Афанасия Великого, Господь наш Иисус Христос, не имея греха, молится от лица всего грешного человечества, берет на себя грехи всего мира.
В Евангелиях просматривается прямая связь между отдельными фразами этого псалма, или даже целыми его стихами, и событиями, связанными со страданиями Спасителя на кресте (стихи 9, 17 и 19). Также, стих 23 цитируется автором послания к Евреям апостолом Павлом (Евр. 21:23). По вдохновению свыше Давид говорил о собственных страданиях в таких поэтических выражениях и образах, которые спустя тысячелетие буквально осуществились в крестных страданиях Господа нашего Иисуса Христа.
Стоит заметить, что в Псалме 21 нет слов покаяния или ненависти в адрес врагов. Этот псалом является сетованием праведника, обреченного нечестивцами на смерть.
Концерт Никольского можно разделить на две части. Первая — слова Господа нашего Иисуса Христа во время крестных мук. Вторая же часть — всеобщее обращение к Богу всех народов. Это последнее сделалось возможным только со времени проповеди учения Христа, которое распространяется и ныне среди всех стран и народов, а также и благодаря крестной смерти, а потом и Воскресения.
В первой своей части концерт проникнут глубокой молитвенной тайной. В нем очень хорошо получилось связать священный текст с музыкой, переплести слова Господни с мелодией для того, чтобы донести всю трагичность крестной муки.
Мы видим музыкальное развитие. Темп, начиная со слов «Вси видящии мя», начинает немного ускоряться, приводя к кульминационному моменту на словах «Разделиша ризы моя». Мы специально удвоили партию баса, отходя от варианта автора концерта на фразе «и о одежди моей меташа жребий», чтобы показать скорбь Господа. Ведь делили Его вещи, как вещи нищего и ничего не имеющего человека.
После этих слов автор нас опять возвращает к начальным словам «Боже мой, вонми ми…». Тут меняется характер произведения, и оно приходит к первоначальному темпу.
Вторая часть начинается уже как бы от лица всех тех, кто верует в Господа Иисуса Христа. «Помянутся и обратятся» Никольский использует в форме единения голосов. Все партии поют одну мелодию, показывая тем самым единение в вере во Христа. В словах «вси концы земли» сокрыт смысл, что не один народ, и не два народа, но из всех народов по вселенной притекут тысячи и тысячи и с усердием приимут свет боговедения. Все поклонятся пред Богом, потому что «Яко Господне есть царствие, и Той обладает языки», что значит: Он Бог не только Иудеев, но Творец всего естества человеческого.
Псалмопевец Давид своим псалмом показывает, что вспомнят все народы о той помощи, какую Господь оказывал своим праведникам, и будут поклоняться Ему, как единому, истинному Богу, что и должно быть, так как ведь только Господу принадлежит вся земля и все народы; признание за Ним языческими народами этого неотъемлемого права Его есть только дело времени. Давид рисует даже картину обращения к Богу всех народов.
Значение личности и творчества Никольского в совокупности всех сфер его деятельности до настоящего времени не оценено по достоинству, в то время как его идеи, научные и педагогические труды, музыкальные произведения во многом уникальны и представляют особенную ценность для развития отечественной хоровой культуры и сегодня. Автор статьи надеется, что придет время для возрождения интереса к музыке Александра Васильевича Никольского, которая будет переиздаваться.